В отличие от современных местных поэтов, стремящихся непременно зарифмовать все речушки, станции, полустанки, телеграфные столбы и даже канавы, граф Алексей Константинович в своих несравненных творениях никогда не упоминал ни Почепа, ни Карачева, ни Брянска...
Хотя, да простят мне за возможную неточность "лит-гурманы", однажды где-то у него я встретил такие строки:
В экипаже ли, в телеге ли еду тряской дорогой из Брянска. Все о нем мои думы, о Гегеле, все о нем мои думы дворянские...
Дворянские думы о немецком философе среди российских равнин и перелесков.
Люблю тот край, где зимы долги, Но где весна так молода...
Край ты мой, родимый край, Конский бег на воле...
На тройке к писателю
О российских дорогах лучше Гоголя не скажешь, но и иностранцы - им тоже в наблюдательности и остроумии не откажешь: "В России, дескать, нет дорог, а есть только направления" . Это-то в ихнем понимании! А по-нашему Брянск - Почеп чем не дорога? Асфальт. Ну не без того, чтоб ни ухаба, ни колдобины! А так - асфальт. А во времена графа, надо думать, тряско было сорок верст одолевать. Разве что рессоры выручали.
Время стряхнув, как пепел, назад ухожу на столетье. Тройка, бубенчиков лепет, увалы, ухабы, да ветер! Ямщик! Далеко ли до Брянска?
А кто его мерял, поди! Должно до темна не добраться. Должно заночуем в пути!..
У Алексея Константиновича непременно свои выезды были. Сколько к нему гостевого народу жаловало. И всех нужно встретить, привезти, отвезти. А ежели взять, скажем, какого извозчика на стороне да в пути с ним разговориться о том да о сем? Я бы перво-наперво о графе стал его спрашивать, да о нем самом. Да сам-то ты будешь откуда?
Да местные мы, почепской! Графа Толстого люди - Яхимка - по-сельски Косой.
Ах вот оно что? Граф, писатель. Известный российский поэт!..
- Да, что ты, да, что ты, касатик! За барином этого нет! И пойдет ворчать возница:
- Чего седоку не взомнится! Придумает тоже - поэт...
Не слыхивал, не знал, не ведал Яхимка-косой о том, что барин - добрая душа - однажды произнес:
Колокольчики мои, Цветики степные! Что глядите на меня, Темно-голубые?..
Мог уже больше ничего не писать. Потомки бы его всеедино не забыли бы никогда! Алексей Константинович родился в Санкт-Петербурге 1817 году в знатной семье, из рода Разумовских, по материнской линии. Таким образом, Толстой является правнуком последнего гетмана Украины Кирилла Разумовского. "Мое детство было очень счастливо и оставило во мне одни только светлые воспоминания, - писал Алексей Константинович. - Единственный сын, не имевший никаких товарищей для игр, я очень рано привык к мечтательности, вскоре превратившейся в ярко выраженную склонность к поэзии. Много содействовала этому и природа, среди которой я жил..."
Что ныне в том Красном Роге? Запустение, уныние, разлад. Где дворянский особняк? Где старинный парк? Где охотничий замок - приют добрых гостей? Все пришло в упадок: что сгорело в войну, что пропало от бесхозности. Один флигель каким-то образом уцелел. Там и ютится мемориальный музей А.К. Толстого.
Замок тоже, в общем-то, почти восстановили, правда, с большими погрешностями, неисторично восстановили, точнее - построили заново. Он уже под крышей, хотя работ еще невпроворот. А денег - увы! У властей на это - кот наплакал.
Графские развалины
И уж не встретить вам на прежде милой поэту речушке Рожок ни омуточка, где берег отлогий и чистое песчаное дно, ни тех лирических лоз, которые в неге гнулись над зеркалом вод, ни стрекоз, которые пляшут и играют, водят веселый хоровод. Нет стрекоз, нет даже лягушек. Воробьев и тех почти не стало. Рядом колхозные удобренные химией сверх всякой меры поля. Все отравлено. И в лесной глуши, где так любил граф созерцать, приобщаясь к великому духу природы, - та же гнетущая пустота: ни вальдшнепа, ни тетерки. О медведях, что в былые времена бродили в полуверсте от имения, и духу нет. Грустно, господа!
А было: забредет ненароком Алексей Константинович к леснику на заимку. Глядь, а хозяина нет дома. Записочку оставить - проку нет. Откуда лесному охранителю грамоту знать? Тогда возьмет граф обыкновенную кочергу хозяйскую и узлом ее повяжет да на прежнее место и поставит. Вернувшись, лесник глянет - только руками радостно всплеснет:
- Их сиятельство пожаловали, да не дождались, видать! ...Жалость-то какая!
Подкову граф запросто гнул и гиревиками двухпудовыми виртуозно владел. А было еще и такое, как вспоминает научный сотрудник Почепского музея П. Печурицын (чьи два прадеда работали при Толстом). Однажды в имении графа праздник случился. Гостей понаехало. И решил Алексей Константинович их позабавить. Кликнул Егора Печурицына - дюжего мужика - косая сажень в плечах, росту подстать графову, летами только помоложе. В этом-то и дело! Граф уже прихварывал. Иной раз голову так сводило, что хоть в омут! Так вот, кликнул граф Егора и говорит:
- Вот тебе четвертной. А как станем на лужку при моих гостях бороться, ты мне того, поддайся, а? Негоже мне, графу, таким медведем, как ты, принародно поверженному быть.
Егор от денег отказался. Видно, считал, что фальшь - она и есть фальшь. Вечером у костра, когда праздник был в разгаре, сошлись два дюжих мужа Алексей да Егор. Граф хоть и с достоинством, но проиграл. Егор выиграл по всем статьям: Полонский ему на радостях тут же четвертной отвалил, а заодно и Фет с Маркевичем и другие гости стали богатыря одаривать.
А с другим прадедом Печурицына по материнской линии, Митрофаном Пехтеревым - знатным кузнецом, выковали как-то черта и поставили в лунную ночь под мост, на быстрое течение, селян пугать. Забав да выдумок граф не чурался! Не оттуда ли родился образ Козьмы Пруткова - чиновного барда и мыслителя, директора пробирной палатки, изрекающего с философским видом прописные истины? Братья Жемчужниковы Алексей и Александр - озорные, молодые, талантливые - вкупе с графом Толстым и стали за его широкой спиной, подарив миру невиданное в литературе явление - "Козьму Пруткова" .
"Если у тебя будет спрошено: что полезнее, солнце или месяц? - ответствуй: месяц. Ибо солнце светит днем, когда и без того светло, а месяц ночью".
Каково сказано? В корень нужно смотреть, в корень...
Где памятник поэту?
А ранее семью годами в парке был установлен бронзовый бюст поэту работы местного скульптора Германа Пензева. С горечью констатирую, что это пока единственный достойный памятник в мире великому романтику! Есть еще, правда, при музее в Красном Роге бюст, изваянный из мраморной крошки. И это все!
В парке же, рядом с упомянутым бюстом, возвышается четырехметровая скульптура и незабвенного Козьмы Пруткова, сработанная в деревне брянским художником Валерием Херувимовым в 1978 году. Любопытно, что раз в году (графу-то часто приносят цветы почитатели) у подножия Козьмы появляются также цветы. День этот - первое апреля, праздник юмора и смеха.
Но на Брянщине не только умеют смеяться, брянская земля - родоначальница литературных праздников. Их у нас целых четыре: Тютчевский в Овстуге, Рыленковский в Рогнедино, Толстовский, естественно, в Красном Роге. В последние годы в Трубчевске еще праздник Бояна прибавился. Тютчевский несколько лет тому назад обрел даже статус всесоюзного! Остальные - местного значения.
Больше двух десятков лет по сентябрю, под оранжевыми кронами еще оставшихся в толстовском парке живых дерев, на той самой неуклюжей танцплощадке и проходят поэтические праздники в честь знаменитого земляка. И как бы наш брат ни старался, как бы ни изощрялся, получались они однообразными и довольно скучными, с явным налетом убийственного провинциализма. Не выручала и самодеятельность, шаблонно венчавшая поэтический форум. Народу приезжало немного. В основном вся публика - отдыхающие Краснорогского дома отдыха. Но и это - благо, ибо праздник начинался с непременного посещения фамильного склепа Толстых, их усыпальницы, притулившейся на сельском кладбище в деревянной чудо-церквушке, воздвигнутой в начале XIX столетия в честь Успенья. Там покоится прах графа А.К. Толстого, умершего 28 сентября 1875 года, и графини Софьи Андреевны, пережившей поэта на целых 17 лет. Астры, георгины, венки, букеты. Море цветов... Нет только столь любимых графом колокольчиков. Их срок иной.
Пятьдесят восемь лет - что за возраст для такого богатыря, каким был Алексей Константинович! Но хворь оказалась сильней. Не помогли ни модные в ту пору поездки на воды, ни доморощенные доктора. Одно спасение осталось - морфий, который, давая временное облегчение, окончательно подтачивал надорванное здоровье. Ушел в небытие поэт - песни остались. Римский-Корсаков, Мусоргский, Бородин, Чайковский, Рахманинов - вот какие светила прельстились шедеврами Толстого, дав им крылья - парить в веках.
Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты...
Красный Рог краснеет от стыда 
Сквозь столетия. В Брянском архиве нашли завещание отца Тютчева 
Краевед Юрий Соловьёв: «Равнодушие брянцев к прошлому – главная проблема»