Несмотря на то, что Владимир Петрович Андросов уже почти 40 лет живёт в Брянске и считает его своим вторым домом, войну он встретил в Смоленской области. Когда немцы вошли в их небольшую деревню Курцево Ярцевского района, ему было12 лет. Почти два года он, его мама, бабушка и две сестры прожили в оккупации, не раз находясь в центре военных событий. Выжить в плену врага семье Андросовых помогла вера и надежда на то, что рано или поздно фашистские войска будут повержены.
Эвакуировать не успели
Ольга Момот, «АиФ Брянск»: Владимир Петрович, расскажите, при каких обстоятельствах вы узнали о том, что началась война?
- Это было 22 июня. Утром мама дала мне рубль, и мы с соседскими ребятами пошли на «массовку», где собиралась и гуляла вся местная молодёжь. Погода стояла прекрасная. Как и все подростки, мы гуляли, слушали баяниста и ели мороженое. Потом начались танцы. И вдруг среди всего этого веселья в толпе людей пронёсся какой-то тревожный вздох и плач. В плотном окружении стояли мужчины, прибывшие из областного центра с сообщением о начавшейсявойне с Германией. Они говорили, что немцы бомбили наши города с четырёх часов утра, а мы не знали, так как радио в нашей деревне не было.
- Вы были в достаточно осознанном возрасте, вы понимали, что происходит? Страшно было?
- Всех мужчин почти сразу же забрали на фронт, в деревне остались одни лишь немощные старики, женщины и дети. Никто не знал, что нас ждёт впереди и к чему готовиться, поэтому работа в деревне продолжалась, но всех нас охватила тревога, особенно страшно стало, когда увидели, сколько военной техники движется по трассе Москва-Минск. Немецкие самолёты начали летать уже вечером. Они бомбили ближайшую железнодорожную станцию, из-за чего в деревне решили ввести ночные дежурства. Мы, подростки, с особым рвением участвовали в них, потому что чувствовали свою значимость, ведь мы были единственными защитниками в семье.
В последующие дни со стороны Смоленска увеличилось количество машин и автобусов с мирным населением. Проезжавшие называли многие советские города, занятые фашистами, вплоть до Минска. Так, наша деревня с 36 домами оказалась в самом центре военных событий Смоленщины. Почти два месяца Ярцево находилось на линии Западного фронта.
- Почему вас не эвакуировали, как жителей других сёл и деревень?
- Трудно сказать, наверное, не успели... Хотя из района поступало распоряжение готовиться к эвакуации. Но что именно делать и куда идти людям - никто не знал, даже наш председатель. В итоге мы так и остались в своих домах, ожидая неизвестно кого и чего. Потом было уже поздно спасаться бегством, начались бомбардировки, и, как следствие, пожары на ближайших станциях.
Расстрел за непокорность
- Понятно, что война запомнилась на всю жизнь, но что врезалось в память особенно?
- Воздушный бой, произошедший на наших глазах в августе 41-го. Когда в небе появились наши бомбардировщики, немцы включили сирену, и тут же примчались их истребители. Один из наших самолётов подбили, он загорелся и упал. Немцы поехали к месту падения на мотоциклах, а мы побежали за ними следом. Близко нас, конечно, не подпустили, но стало понятно, что весь экипаж погиб. Вечером взрослые пошли хоронить героически погибших лётчиков. Этот случай болью врезался в моё сознание на долгие годы, но у нас оставалась надежда увидеть возмездие.
- Бомбёжек, наверное, было немало, где вы прятались от них?
- От первых серьёзных бомбёжек хоронились в единственном имеющемся у нас укрытии – под русской печью. К счастью, тогда нам повезло, в нашу деревню снаряды не залетали. А когда пришли немцы, то они превратили наш дом в наблюдательный пункт, нас выселили в пристройку. Но к тому времени мы уже устроили себе укрытие в траншее возле дома. В основном в нём и находились, потому что перестрелка в районе Ярцева долго не утихала. Один из снарядов, кстати, разорвался в трёх метрах от нашего дома, его осколки изрешетили все стены и наблюдательное оборудование.
- Нам сегодня трудно понять, как удавалось не просто выжить в тех условиях, но и выстоять, не утратить мужества?
- Страх за родных и свою жизнь перемешался с детским любопытством. Также нужно было постоянно заботиться о таких бытовых нуждах, как тепло в доме и еда. Это занимало большую часть мыслей. К тому же первый отряд немцев появился в деревне без единого выстрела рано утром и расположился в поле, не беспокоя мирных жителей. Там солдаты умывались, брились и ели. Мы смотрели на них из окна и боялись выйти на улицу. Следующее посещение незваных гостей состоялось уже через два дня. Они стали ходить по нашим домам, забирать так называемые «излишки». К примеру, если в семье была корова и лошадь, одно животное из двух они брали себе. У нас они забрали поросёнка, а корову оставили. Но подобное безвластие длилось недолго. В начале августа был издан приказ комендатуры о том, как жители деревни должны себя вести и какие меры будут применяться к нарушителям регламента. В основном речь шла о запрете на хранение оружия и укрытия наших военных. За такие преступления был один приговор - расстрел.
Мама – наше всё
- Насколько немцы были жестоки к мирному населению, приходилось ли вам или вашим близким сталкиваться с карателями?
- Показательных казней у нас, слава богу, не было, да и сами мы повода не давали. Всё, что делали, пока находились в плену, так это работали. Хотя однажды моя старшая сестра едва не подписала себе смертный приговор, попавшись с информационной листовкой о победах советских войск, которые бросали с воздуха наши самолёты, пролетая мимо. Её забрали и полдня продержали в комендатуре, допрашивая, откуда она взяла эту бумагу. К счастью, всё обошлось, вступился бывший председатель колхоза, и её отпустили.
- Чем же фашистов так пугали эти листовки, разве они не знали, как обстоят дела на фронте на самом деле?
- Разумеется, знали, но эти весточки внушали людям надежду на победу. Поэтому всё время, пока мы были в оккупации, немцы вели жёсткую пропаганду - передавали по радио через переводчика военные сводки исключительно о победах своей армии, внушая нам страх и мысли о скором исходе войны в пользу Германии. Причём свои фронтовые успехи они превозносили очень смело, вплоть до сроков падения Москвы. Но вскоре их передачи стали менее бравурными…
- Сегодня говорят об особой роли в приближении победы тех, кто оставался в оккупации, в тылу. В основном это были женщины и дети. Вашим женщинам тоже, наверное, тяжко пришлось?
- За то, что я не умер от голода и холода, буду всю жизнь благодарить свою маму. Отца ещё до войны арестовали и сослали в лагеря, где он позже и умер, с тех пор вся забота о семье легла на её хрупкие плечи. Именно она была основной кормилицей в нашей семье и до войны, и во время, и, разумеется, после. С раннего утра и до позднего вечера она трудилась в колхозе, параллельно занимаясь домашним хозяйством. Даже в 1942-м, когда все продуктовые запасы были съедены, нам удалось кое-как перебиться, питаясь перемёрзшей картошкой, а весной посадить новый урожай. Вообще роль матерей, которые сохранили своих детей во время оккупации, нашими историками по сей день недооценена. А ведь они сыграли ключевую роль для всей российской нации, сохранили генофонд целой страны. Жаль, что в наше время так редко вспоминают об этой исконно женской заслуге.
В Брянске обезвредили военную бомбу, найденную на старом аэропорту 
Свидетели войны. Александр Толстов - о военном детстве и современном мире 
Герои из песни. Безымянную высоту сибиряки защищали вместе с брянцами 
Фронтовой май 1943-го